Глава 4
В конце августа 1920 года Бобруйск занял отряд польской кавалерии под командованием генерала Галера. Это случилось после неудачного наступления Красной Армии на Варшаву. Советское правительство рассчитывало таким образом вернуть объявившую о своей независимости Польшу в состав России, но польская армия во главе с маршалом Пилсудским не только отразила натиск, но перешла в контрнаступление и оккупировала часть Украины и Белоруссии.
Накануне вступления поляков в Бобруйск Кашинский тайно встретился с Пиней Золотиным, Еленой Малышевой и Иосифом и сообщил, что недавно созданный подпольный партийный комитет назначил их руководящей тройкой городской ячейки комсомола и теперь будет направлять их действия во время белопольской оккупации. Старшим в тройке назначался Золотин, который и по возрасту был самым старшим, он закончил гимназию, знал польский язык. Его заместителем стал Иосиф.
Эта назначение его глубоко взволновало. Иосифа переполняло чувство благодарности и гордости за высокое доверие, оказанное ему старшими товарищами– коммунистами. Опасность? Иосиф понимал, что она неизбежна, но в тот момент относился к ней как-то отстраненно, легко, она не пугала, а только будоражила его юношеский боевой пыл, усиливала восторженную готовность к самоотверженной борьбе за Советскую власть, за которую не жалко и жизнь отдать.
Поглядывая на Пиню и Елену, Иосиф чувствовал, что они тоже глубоко взволнованы услышанным. Они были ему понятны, близки и дороги, будто родные брат и сестра. Пиня – высокий худощавый брюнет с лучезарным взглядом больших карих глаз, доброй улыбкой на открытом, симпатичном лице. Всегда внимательный и доброжелательный, ищущий логику в событиях и поступках, и вообще толковый парень – добрый, решительный, смелый. Елена – невысокая, молчаливая, неяркая девушка с решительным выражением на почти ещё детском лице, серьёзным взглядом серых глаз, гладко причесанными, будто прилизанными белокурыми волосами. Она обладала твердым, целеустремлённым характером и любое порученное дело обязательно доводила до конца, каким бы сложным и трудным оно ни было.
Эти трое молодых, честных и способных ребят, как и тысячи других подобных им, могли бы заниматься только добрыми, интересными для них человеческими делами, родись они в мирной, просвещённой и свободной стране. Но волею судьбы им было суждено родиться и жить в еврейской «черте оседлости» отсталой и тёмной России, с детства познать нужду, унижения, бесправие. Вот почему их разум, воля, все устремления и надежды оказались связаны с идеей мировой пролетарской революции, которая, по их убеждению, принесла бы справедливость, равенство, братство и благополучие всему человечеству. Ради фанатичной преданности этой сказочной мечте они готовы были пожертвовать даже своей молодой жизнью!
Сегодня, спустя почти столетие, можно лишь изумляться тому, как чудовищно было искажено их сознание, если свою ни с чем несравнимую единственную жизнь на прекрасной планете Земля они были готовы бросить, как полено, в костёр политических страстей, возле которого всегда греют руки властолюбивые, жестокие и наглые политиканы. Но молодые, горячие, наивные комсомольцы того времени ни секунды не сомневались: отдать жизнь ради идеи – естественный поступок и достойный пример для подражания. Таково было историческое время, и они являлись его лучшими представителями.
С приходом поляков вернулись и все прежние, отменённые Советской властью порядки. Трудовой народ, успевший оценить другие условия жизни при Советах, недовольно роптал, надеясь на их скорый возврат. Крестьяне на рынке вполголоса рассказывали, что в окрестных лесах появились партизаны, грозившие вскоре показать полякам, кто хозяин на белорусской земле. Польская политическая полиция (дефензива) распространила объявление, в котором население города предупреждалось, что за нападение на польских солдат, а также вредительство, укрывательство партизан и коммунистов будут расстреляны не только виновные, но и их семьи; а те, кто будет помогать властям, напротив, получат вознаграждение.
Время шло, но указания подпольного штаба комсомольцам почему-то не поступали. Они решили, что необходимо действовать самим. Вручную написали несколько десятков листовок с призывом не сотрудничать с оккупантами и сохранять верность Советской власти, которая непременно вскоре возвратится.
Но как распространять эти листовки? Если расклеить ночью на стенах и заборах, утром их сорвут агенты полиции, и люди даже ничего толком не узнают. Тогда придумали способ более опасный и отважный. Иосиф заказал у знакомого пекаря партию бубликов. Елена, одевшись потеплее, на бойком месте начала торговать румяными свежими бубликами. Пиня и Иосиф прогуливались неподалёку и, встретив хорошо знакомого местного жителя, предупреждали его, сообщали пароль и направляли к Елене. Та, услышав пароль, вместе с бубликами вручала листовку, в конце которой была просьба передать её другому человеку. За несколько часов все листовки разошлись по рукам.
Но несколько из них всё же попали к полицейским, а от них – к генералу Галеру. Увидев примитивные рукописные бумажки, генерал решил, что это дело рук подростков. Вызвал к себе раввина, ксендза, священника, директоров школ, нескольких известных в городе граждан и приказал провести беседы с целью урезонить молодежь и одновременно предупредить о возможных репрессивных мерах.
А комсомольцы вскоре получили депешу подпольного комитета с одобрением их инициативы и адресом, где спрятан ручной печатный станок, с помощью которого следовало продолжать выпуск листовок. Но наиболее важным заданием поручалось добывать сведения о планах польского командования и передавать их партизанам. Обсуждая его, подпольщики решили, что для его выполнения, как только подвернётся подходящий случай, необходимо поближе познакомиться с польскими солдатами. И случай не заставил себя долго ждать.
Как-то утром, покупая молоко на рынке, Пиня попал в облаву. Польские солдаты, проверив документы, привели его в конюшню, где находилось более десятка лошадей, и приказали вычистить помещение. Пиня, раздосадованный тем, что жена волнуется, ожидая его с рынка, громко возмущался по-польски, обращаясь к надзиравшему солдату. Неожиданно солдат, закинув карабин за спину, тоже взял лопату в руки и принялся помогать Пине выгребать навоз и подстилку.
Они познакомились. Янек – так звали солдата – оказался рабочим-слесарем из Белостока, беспартийным сторонником коммунистов. Он служил денщиком у одного из штабных офицеров и часто покупал для него продукты на местном рынке. Там Янек стал встречаться с Пиней, они подружились, и вскоре Янек согласился сообщать обо всём важном, что удастся услышать.
Это была большая удача: выполняя свои ежедневные служебные обязанности, Янек частенько мог узнавать из разговоров офицеров о предстоящих действиях польских отрядов. Наладив и освоив печатный станок, комсомольцы изготовили несколько сотен листовок, где призывали польских солдат повернуть оружие против своих угнетателей: буржуев, панов, офицеров, и таким образом приблизить мировую пролетарскую революцию.
С помощью Янека часть листовок оказалась в солдатской казарме и даже в коридоре штаба. Генерал Галер, злобно ругаясь и яростно стуча кулаком по столу, требовал от жандармерии и контрразведки найти и уничтожить подпольную типографию, арестовать всех, кто имеет к ней какое-либо отношение.
Было решено провести в городе большую ночную облаву. Накануне акции Янек успел предупредить об этом Пиню. Печатный станок, который обычно на всякий случай, в целях безопасности, переносили из одного места в другое, в тот день находился в подвале дома, где жила Елена со своей тетей. Перепрятать его уже не было возможности. Тогда Елена предложила смелый и остроумный выход. Станок разобрали, его части завалили хламом и мусором в разных местах подвала, а шрифт засунули под матрац кровати, где лежала Елена, притворяясь больной. На дверях комнаты повесили листок со словами: «Осторожно! Заразно! Тиф!».
Уловка сработала безотказно. Когда жандармы стали стучать, требуя открыть дверь, к ним вышла тетя Елены и со слезами умоляла забрать тифозную больную из дома в больницу, так как она очень боится за своих детей. Жандармы предпочли сами поскорее убраться восвояси под предлогом, что сейчас им не до больных.
Однако облава не обошлась без трагических послед- ствий. В сарае возле дома семьи Каганов скрывался раненый партизан из отряда Левкова, коммунист Гендель – дальний родственник Каганов. Какой-то доносчик из местных жителей сообщил о нем в дефензиву.
Когда офицер и солдаты ворвались в сарай, Гендель открыл по ним стрельбу из револьвера. Офицер и солдат скончались на месте, ещё двое солдат получили ранения. Жандармы сначала подожгли сарай, в котором ещё оставался Гендель, затем и дом Каганов, а всю семью из 5- ти человек, в том числе престарелую мать и двоих детей – Фаню, 5-ти лет, и трёхлетнюю Лизу – отвели на скотобойню и зверски убили.
Были арестованы несколько человек, в их числе оказался и комсомолец Гальперин. Это был физически и духовно слабый юноша, после избиений на допросах он согласился стать агентом полиции. Ему дали возможность сбежать из заключения вместе с другими арестованными, поэтому никто из знакомых не заподозрил, что он стал провокатором.
Через некоторое время Пиня получил задание обеспечить встречу одного из руководителей подполья с местными железнодорожниками. Пиня, Елена и Иосиф обследовали несколько возможных мест и решили, что самым безопасным из них будет усадьба буквально по- соседству с дефензивой. Здесь в собственном большом доме проживал адвокат, активный сторонник советской власти, у которого снимал квартиру польский жандармский офицер. А в большом саду за домом находился погреб, где обычно хранили запасы овощей, солений и варений. Погреб был обширный, в нём легко могли разместиться 10 человек, и пройти к нему задворками можно было незаметно. Хозяин дома передал Пине ключ от погреба и обещал для отвода глаз устроить шумную вечеринку с постояльцем и его друзьями, а в случае опасности прислать к подпольщикам сына.
В назначенное время надёжные комсомольцы (в числе которых был и Гальперин) встречали в условленных местах нужных людей и провожали их к погребу. Иосифу поручили встретить руководителя. Им оказался Кашинский, который прибыл в город, чтобы согласовать детали предстоящего нападения на железнодорожную станцию. Иосиф привел Кашинского на место встречи и тут узнал, что один из важных участников совещания отсутствует. Его должны были встретить на соседней улице. Может быть, провожатый не явился по какой-то причине? Иосиф, не медля, направился туда.
В условленном месте он увидел двух мирно беседующих людей, как раз тех, кого и хотел найти. Оказалось, что за ними увязался шпик, сидевший невдалеке на скамейке и поглядывавший поверх газеты в их сторону. От шпика нужно было как-то отделаться.
Мимо с вениками и сумками проходили люди, направляясь в баню, расположенную на той же улице. Иосифа осенило: «Идём все вместе в баню!» – предложил он товарищам. Они купили билеты, прошли в предбанник и начали неспешно раздеваться. Скоро здесь появился и шпик. Он делал вид, что ожидает, пока освободится шкафчик, а сам наблюдал, как все трое разделись и вошли в мыльную. Через несколько минут шпик ушёл, парни оделись, вышли и, убедившись, что «хвоста» за ними нет, направились к погребу.
Совещание прошло без помех, его участники по одному стали расходиться. И никто не заметил, как за Кашинским скрытно последовал Гальперин.
Перед рассветом дом тяжело больной коммунистки Бобровой, где заночевали Кашинский и сопровождавший его Петров, окружил отряд жандармов. Всех троих арестовали и сопроводили в тюрьму.
Известие об аресте Кашинского потрясло Иосифа. Этот человек был для него старым другом, наставником, примером во всём. Пиня тоже очень переживал. Он горячился, придумывая различные варианты освобождения арестованных товарищей.
Прежде всего, решили сообщить о случившемся в партизанский отряд в надежде, что партизаны нападут на тюрьму. Янек по просьбе Пини через своего друга, служившего в охране тюрьмы, сообщил Кашинскому, что партизаны знают об их аресте и сделают всё возможное для их освобождения. Ответ Кашинского поразил всех, как гром среди ясного неба. Гальперин, которого считали надежным товарищем и убеждённым комсомольцем, оказался провокатором. На очных ставках он опознал всех арестованных и подробно рассказал о каждом подпольщике всё, что знал.
Кашинский настоятельно потребовал, чтобы комсомольский актив, в особенности руководители подполья, немедленно покинули город, скрылись в не занятых поляками деревнях или ушли к партизанам. Однако комсомольцы решили рискнуть и остаться в городе ещё на несколько дней, полагая, что могут оказаться полезными при освобождении Кашинского и его товарищей.
Теперь Пиня, Елена и Иосиф прятались в подвале детского дома, в шутку называя себя настоящими подпольщиками. Заведующую и воспитательницу Иосиф знал с детства и полностью им доверял. Они сообщали подпольщикам новости, снабжали едой и водой.
Через несколько суток стало известно, что все трое коммунистов были расстреляны по приговору военного трибунала.
После освобождения Бобруйска от белополяков один хуторянин, случайно оказавшийся свидетелем этой казни, рассказал, что видел, как в утреннем тумане под конвоем шли от дороги к неглубокому оврагу двое мужчин, поддерживая под руки женщину, и пели Интернационал. Стоя у обрыва, Кашинский собрал все силы и крикнул солдатам, что их обманом заставляют убивать таких же, как они, рабочих, борящихся за лучшую жизнь для всех народов. Было заметно, что карабины в руках солдат дрожали и, когда по команде офицера они выстрелили, ни одна пуля не попала в цель. Тогда офицер, дрожа от злобы и возбуждения, сам в упор расстрелял коммунистов из пистолета…
Печатный станок находился в подполье вместе с комсомольцами. Узнав о гибели Кашинского и его товарищей, они выпустили партию листовок, в которых угрожали отомстить палачам и самому Галеру, призывали народ к вооруженному сопротивлению и активной помощи партизанам. С огромным риском удалось распространить эти листовки по городу.
В ответ последовала новая волна облав и арестов. Жандармы и солдаты обыскивали дом за домом от чердаков до подвалов, в любую минуту могли нагрянуть и в детский дом. Пиня приказал Иосифу и Елене, не мешкая, вечером переправиться на лодке через Березину и пробираться в лес к партизанам. Сам же решил уходить вместе с женой и ребенком. Но дома его уже не первый день поджидала засада. Пиню схватили, жестоко избили на глазах жены и ребенка, а потом отвели в тюремную камеру, где уже находились ранее арестованные комсомольцы Блументаль и Голдштейн.
Расправа не заставила себя долго ждать. Через два дня в кабинете начальника тюрьмы закрытый военно-полевой суд под председательством генерала Галера за четверть часа вынес всем троим комсомольцам смертный приговор.
Перед гибелью Пиня написал своей жене Двейре записку, которую Янек передал ей уже после смерти Пини. Янек рассказал, что Пиня мужественно и стойко вёл себя до самого конца. Его последними словами были: «Умираю за мировую революцию!»
Иосифу и Елене удалось добраться до партизанского отряда, они участвовали в боевых операциях и вместе с Красной Армией освобождали Белоруссию. Период белопольской оккупации белорусских земель завершился в марте 1921 года, после заключения советско-польского мирного договора.
Вернувшись в Бобруйск, Иосиф навестил Двейру, и она показала ему предсмертную записку Пини. На неровном лоскутке серой бумаги корявыми буквами было нацарапано: «Милая, дорогая Двейра! Я умираю честно за идею социализма, а ты воспитай хорошо нашего ребенка. Когда девочка вырастет, расскажи ей, что её отец стал жертвой капиталистического строя. Успокой маму, и передай мой привет всем друзьям. Я спокойно умираю, а ты живи долго и будь здорова! Пиня Золотин».
Перечитывая эту послание, наполненное трагизмом последних минут жизни Пини, Иосиф глубоко и безутешно переживал гибель друга и в то же время восхищался и гордился непреклонной силой его духа, непоколебимой преданностью делу революции. Ему были близки и понятны мотивы поведения Пини, беззаветного борца за освобождение еврейского народа от угнетения, бесправия и нужды, за создание в России справедливого социалистического государства, в котором евреи наряду с другими народами обретут свою достойную долю. Через несколько лет в память о своём друге Иосиф написал небольшую повесть для детей «Комсомолец Пинька». Она была издана в Минске в 1935 году.
Йошка Гершон (в центре второго ряда) с группой комсомольцев. Бобруйск, 1919 г.
Эти юноши и девушки искренне верили, что как солдаты революции они сражаются за Советскую власть, чтобы построить общество свободы, равенства и братства всех людей. Многим из них пришлось впоследствии горько разочароваться в этих наивных надеждах.